Белоснежка должна умереть - Страница 25

— Так я тебе и поверила! — Она склонила голову набок. Прядь волос упала ей на лоб. — А ты, между прочим, совсем не изменился.

Она прикурила сигарету, затянулась и сунула ее Тобиасу в губы, как часто делала это раньше. Их лица были совсем близко друг от друга. Тобиас поднял руку и коснулся ее щеки. Он почувствовал кожей ее теплое дыхание, потом ее губы на своих губах.

— Это будет не очень полезно для твоей репутации, если кто-нибудь узнает, что ты водишь дружбу с бывшим зэком… — прошептал Тобиас.

— Представь себе, мне всегда было наплевать на свою репутацию, — ответила она хрипловатым голосом.

Взяв у него из руки сигарету, она, не глядя, сунула ее в пепельницу позади себя. Ее щеки пылали, глаза блестели. Он почувствовал ее желание, как эхо собственного возбуждения и потянул ее на себя. Его руки скользнули вниз по ее бедрам. Сердце заколотилось, по телу разлилась обжигающе горячая волна. Когда он в последний раз спал с женщиной? Это было уже так давно, что казалось нереальным. Штефани… красный диван… Поцелуй Нади становился все более страстным. Не прерывая его, они содрали с себя одежду и принялись исступленно любить друг друга, молча, тяжело дыша, не отвлекаясь на нежности. Для этого еще будет время. Потом.

Понедельник, 10 ноября 2008 года

Клаудиус Терлинден, стоя у кухонного окна, пил свой кофе и смотрел вниз на дом соседей. Если поторопиться, можно опять подвезти девчонку до остановки. Когда его прокурист Арне Фрёлих пару месяцев назад представил ему свою взрослую дочь от первого брака, он не обратил на нее особого внимания. Его сбили с толку ее пирсинги, дикая прическа и более чем экстравагантная черная одежда в сочетании с мрачным лицом и отталкивающей манерой общения. Но вчера вечером в «Черном коне», когда она ему улыбнулась, в него словно ударила молния: эта девчонка имела какое-то почти зловещее сходство со Штефани Шнеебергер — те же тонкие черты бледного лица, тот же сочный рот, те же темные, проницательные глаза. Просто невероятно!

— Белоснежка… — пробормотал он.

Ночью она ему приснилась. Это был странный, жутковатый сон, в котором причудливо смешались прошлое и настоящее. Когда он проснулся посреди ночи в холодном поту, ему понадобилось какое-то время, чтобы понять, что это был всего лишь сон.

Сзади послышались шаги. Он обернулся. В дверях показалась его жена, уже тщательно причесанная, несмотря на ранний час.

— Что ты так рано встала? — Он подошел к раковине и сполоснул чашку горячей водой. — Ты куда-то собираешься?

— Я в десять встречаюсь в городе с Вереной.

— А… — Его совершенно не интересовало, чем жена занимается целый день.

— Надо же, опять все сначала! — сказала она вдруг. — Только-только все начали забывать об этом…

— Ты о чем? — Терлинден удивленно посмотрел на нее.

— Может, Сарториусам действительно лучше было уехать отсюда в свое время?

— Да куда им ехать? От такой истории все равно далеко не убежишь.

— И тем не менее. А теперь вот жди проблем. Вся деревня как с цепи сорвалась!

— Этого я и опасался. — Терлинден поставил чашку в посудомоечную машину. — Кстати, Рита в больнице. Ее в пятницу кто-то столкнул с моста прямо под колеса проезжавшей машины.

— Что?!. — Потрясенная известием, Кристина Терлинден широко раскрыла глаза. — А ты откуда знаешь?

— Я вчера вечером говорил с Тобиасом.

— Ты говорил с Тобиасом?.. А почему ты мне ничего не сказал об этом? — Она изумленно смотрела на мужа.

Кристина Терлинден, натуральная блондинка с подстриженными под пажа волосами, в свои пятьдесят лет была еще очень красивой женщиной. Маленькая и изящная, она умудрялась даже в халате выглядеть элегантной.

— Потому что вчера вечером я тебя уже не видел.

— Ты разговариваешь с ним, навещаешь его в тюрьме, помогаешь его родителям — ты что, забыл, как он тебя тогда пытался впутать в это дело?

— Нет, не забыл. — Терлинден посмотрел на кухонные часы на стене. Четверть восьмого. Через десять минут Амели выйдет из дома. — Тобиас сказал тогда в полиции только то, что слышал от других. И так даже было лучше, чем если бы… — Он сделал паузу. — Скажи спасибо, что все закончилось именно так. Иначе бы у Ларса сейчас была совсем другая жизнь.

Терлинден машинально, по привычке, поцеловал подставленную ему щеку.

— Мне пора. Сегодня, скорее всего, вернусь поздно.

Кристина Терлинден дождалась, когда за ним захлопнется дверь, взяла с полки чашку, подставила ее под кран кофеварки и нажала на кнопку «двойной эспрессо». С чашкой в руке она подошла к окну и посмотрела, как темный «мерседес» мужа медленно съехал от дома вниз, на дорогу, и через несколько секунд остановился у дома Фрёлиха. Красные огни стоп-сигналов хорошо были видны в предрассветной мгле. Соседская девушка, похоже, ждала его и сразу же села в машину. Кристина Терлинден резко втянула воздух сквозь зубы и нервно сжала в руке чашку. Она ждала этого, с тех пор как в первый раз встретила Амели Фрёлих. Ей сразу же бросилось в глаза пугающее сходство этой девицы со Штефани Шнеебергер. Не нравилась ей и ее дружба с Тисом. Оградить больного сына от той жуткой истории и тогда было непросто. Неужели все повторится? В душе ее росло уже почти забытое чувство отчаяния.

— Господи! — пробормотала она. — Только не это! Пожалуйста! Пожалуйста!

* * *

Фото, вырезанное Остерманном из записи видеонаблюдения на перроне, получилось черно-белым и довольно низкого разрешения, но все же мужчина в бейсболке был виден на нем достаточно отчетливо. К сожалению, все, что произошло на мосту, оказалось вне зоны видимости камеры, но для задержания преступника хватило бы и подробных показаний четырнадцатилетнего Никласа Бендера. Боденштайн и Пия отправились в Альтенхайн, чтобы показать фото Хартмуту Сарториусу и его сыну. Но сколько они ни звонили в дверь, никто так и не открыл.