Белоснежка должна умереть - Страница 21

— Боже мой!.. — с иронической усмешкой произнесла Козима. — Не иначе Мария Луиза заставила Квентина работать по ночам!

Высокий старинный флигель, в котором размещались стойла и денники для лошадей, один из корпусов здания графской конюшни, имеющего форму каре, был построен в середине девятнадцатого века. Образовавшаяся за полторы сотни лет благородная патина из паутины, пыли и ласточкиного помета в одночасье исчезла без следа. Стойла, стены и высокие потолки сверкали свеженаведенным лоском, стрельчатые окна были тщательно вымыты, и даже краски на картинах с охотничьими мотивами подновлены. Гривы лошадей, с любопытством наблюдавших за пестрой толпой в широком проходе, по случаю праздника заплели в косички. В холле, любовно украшенном, как в праздник урожая, официанты из отеля предлагали гостям шампанское.

Боденштайн ухмыльнулся. Его младший брат Квентин принадлежал к тому сорту людей, которые никуда не торопятся. Он был фермером, занимался поместьем и конюшней, и его нисколько не волновали следы разрушительной работы времени. Постепенно всю ответственность за устроенные в замке ресторан и отель он переложил на жену, и Мария Луиза за последние годы превратила и то и другое в первоклассные заведения, известные далеко за пределами региона.

Виновницу торжества они нашли в кругу семьи и поздравителей в холле манежа, украшенном не менее ярко, чем остальные помещения. Боденштайн хотел поздравить мать с днем рождения, но в этот момент ансамбль охотничьих рогов Келькхаймского клуба любителей верховой езды протрубил начало культурной программы. Представление было сюрпризом, который подготовили графине члены конноспортивного клуба. Боденштайн обменялся несколькими словами со своим сыном Лоренцо, который снимал все происходящее на видеокамеру. Его подруга Тордис отвечала за выездку и вольтижировку, а потом должна была сама принять участие в конкуре. В толпе Боденштайн встретил и свою сестру Терезу, которая специально приехала на торжество из другого города. Они долго не виделись, и им было о чем поговорить. Козима с Софией устроилась рядом со своей матерью, графиней фон Роткирх, на зрительской трибуне в манеже и наблюдала выездку.

— Козима выглядит на десять лет моложе своего возраста, — сказала Тереза и пригубила бокал с шампанским. — Позавидовать можно!

— Неудивительно — маленький ребенок и хороший муж творят чудеса! — ухмыльнулся Боденштайн.

— А ты, как всегда, в своем репертуаре, любезный братец, — все такой же самоуверенный! — насмешливо ответила Тереза. — Тебя послушать, так и вправду поверишь, что от вас, бездельников, зависит, как выглядит женщина!

Она была на два года старше Боденштайна, но ее энергии хватило бы на двоих. То, что ее правильное, некогда красивое лицо казалось суровым, а темные волосы уже тронула первая седина, ничуть не уменьшало ее обаяния. По ее собственным словам, она честно заслужила каждую морщинку и каждый седой волос. Сраженный инфарктом и рано ушедший из жизни супруг оставил ей солидную, но захиревшую кофеобжарочную фабрику, требующий основательного ремонта родовой замок в Шлезвиг-Гольштейне и разнообразную недвижимость в самых фешенебельных районах Гамбурга, которая обросла огромными долгами. Будучи специалистом по экономике и организации производства с ученой степенью, она после смерти мужа, несмотря на троих детей и мрачные перспективы, энергично взялась за дело и храбро бросилась в битву с банками и кредиторами. За десять лет каторжного труда и ловкой дипломатии она вытянула бизнес и привела в порядок все движимое и недвижимое имущество. При этом ей удалось сохранить все до единого рабочие места, так что у подчиненных и партнеров по бизнесу она пользовалась глубочайшим уважением.

— Кстати, о «бездельниках», — подал голос Квентин. — Как у тебя на личном фронте, Эза? Есть изменения?

Она улыбнулась.

— Истинные леди хранят молчание о своих любовных победах.

— Почему ты не привезла его с собой?

— Потому что я знаю, что вы набросились бы на бедолагу, как прозекторы, и безжалостно потащили бы его под микроскоп. — Она кивнула в сторону родителей и остальной родни, жадно следившей за происходившим на манеже. — А вместе с вами и вся эта банда.

— Значит, все-таки кто-то есть, — не унимался Квентин. — Расскажи нам о нем хоть что-нибудь.

— Нет. — Она протянула младшему брату пустой бокал. — Принеси-ка лучше даме шампанского!

— Вечно я у вас на побегушках! — притворно возмутился Квентин, но по старой привычке подчинился и отправился за шампанским.

— У вас с Козимой нелады? — спросила вдруг Тереза Боденштайна.

Тот удивленно посмотрел на сестру.

— Да нет. С чего ты взяла?

Тереза пожала плечами, не сводя глаз с невестки.

— Что-то между вами изменилось.

Боденштайн знал, что интуицию сестры ему не обмануть. Было бесполезно отрицать, что их отношения с Козимой в последнее время действительно оставляли желать лучшего.

— Ну, в общем, ты права… — признался он. — Летом, после нашей серебряной свадьбы, у нас был небольшой кризис. Козима сняла на три недели домик на Майорке и хотела, чтобы мы всей семьей провели там отпуск. А мне через неделю пришлось уехать — у нас было сложное расследование, — и она обиделась.

— Понятно.

— Она заявила, что я бросил ее совершенно одну с Софией, хотя обещал, что никуда не уеду. А что я должен был делать? Не могу же я, в конце концов, брать отпуск по уходу за ребенком и сидеть на хозяйстве!

— Но три недели отпуска-то тебе, я надеюсь, полагаются? — ответила Тереза. — Не в обиду будь сказано: ты ведь государственный служащий. В твое отсутствие кто-нибудь уж, наверное, тебя заменяет, или я ошибаюсь?