Белоснежка должна умереть - Страница 129

129

Крики и шум доходили до сознания Пии словно откуда-то издалека. Ее джинсы, руки и куртка были в крови. Вдруг она увидела прямо перед собой белые туфли и белые брюки.

— Отойдите в сторону! — скомандовал кто-то.

Она отодвинулась в сторону и, подняв голову, поймала взгляд Боденштайна. Было поздно. Хартмут Сарториус был мертв.

* * *

— Я ничего не могла сделать!.. — Пия, потрясенная случившимся, покачала головой. — Все произошло так быстро!..

Она дрожала всем телом и с трудом удерживала стакан колы, который сунул в ее перепачканные кровью руки Боденштайн.

— Не переживай ты так, — попытался он ее успокоить.

— А я переживаю, черт побери!.. Где Тобиас?

— Только что был здесь.

Боденштайн посмотрел по сторонам. Доступ в холл был перекрыт, но в нем по-прежнему царила сутолока — полицейские и врачи с напряженными, растерянно-испуганными лицами, судмедэксперты в своих белых комбинезонах, мрачно наблюдавшие, как уносят цинковый гроб с телом Сарториуса. Никакие врачи ему не помогли бы. Он так неудачно ударился головой о дверь, что проломил себе черепную коробку.

— Посиди здесь, — сказал Боденштайн, положив Пии руку на плечо, и поднялся. — А я пойду поищу Тобиаса.

Пия кивнула и уставилась на липкую, уже засохшую кровь на своих руках. Потом резко выпрямилась, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Сердцебиение постепенно утихло, она опять обрела способность ясно мыслить. Ее взгляд упал на Клаудиуса Терлиндена. Обмякнув, словно из него выкачали воздух, тот сидел на стуле и застывшим взглядом смотрел в пустоту. Перед ним стояла сотрудница полиции, очевидно пытаясь составить протокол. Терлинден действовал в рамках закона о самообороне, и у него не было намерения убить Сарториуса. Но еще одна вина, пусть даже косвенная, по-видимому, давила на него тяжким бременем.

Молодая врач присела перед Пией на корточки.

— Может, вам дать чего-нибудь успокоительного? — спросила она с тревогой.

— Нет, спасибо. Я в порядке, — ответила Пия. — Могу я где-нибудь вымыть руки?

— Да-да, конечно. Пойдемте.

Пия пошла за врачом, с трудом передвигая дрожащие ноги. На ходу она осматривалась в поисках Тобиаса Сарториуса, но его нигде не было видно. Куда же он подевался? Как он только выдержал это жуткое зрелище — такую неожиданную и трагическую смерть отца?.. Обычно Пия в критических ситуациях умела абстрагироваться от происходящего и сохранять ясную голову. Но судьба Тобиаса Сарториуса глубоко ее потрясла. Этот парень постепенно потерял все, что только может потерять человек…

* * *

— Тоби!.. — с радостным изумлением воскликнула Амели и выпрямилась в постели. Она так много думала о нем в эти ужасные дни и ночи, мысленно говорила с ним, то и дело представляла себе, как они встретятся. Воспоминание о его тепло лучащихся синих глазах помогло ей не свихнуться в этом проклятом подвале. И вот он вдруг стоит перед ней наяву! — Как я рада, что ты пришел навестить меня! Я так много…

Она умолкла, и ее улыбка погасла, когда она заметила выражение глубокой печали на его лице. Он закрыл за собой дверь палаты, неуверенно подошел к ее кровати и остановился у изножья. Вид у него был ужасный — белое как мел лицо, налитые кровью глаза… Амели почувствовала, что произошло что-то страшное.

— Что случилось? — спросила она тихо.

— Мой отец… погиб… — произнес он хриплым полушепотом. — Только что… внизу, в холле… Появился Терлинден… и… они с отцом…

Он замолчал. Его грудь резко вздымалась и опускалась. Он прижал к губам кулак и отчаянно боролся с рыданиями.

— О боже… — Амели в ужасе смотрела на него. — Но… как же… что же произошло?..

Лицо Тобиаса исказила гримаса, губы его тряслись.

— Папа… бросился на эту тварь… — Его голос сорвался на шепот. — И тот… оттолкнул его… прямо на стеклянную дверь…

По его впалым щекам побежали слезы. Амели, отбросив одеяло, протянула к нему руки. Тобиас тяжело упал ничком на край кровати, и она притянула его к себе. Он уткнулся лицом в ее шею, его плечи сотрясали отчаянные, неудержимые рыдания. Амели крепко прижала его к себе. Она вдруг поняла, что, кроме нее, у Тобиаса не было на свете никого, к кому он мог бы пойти со своим горем, и от этой мысли в горле у нее застрял стальной ком.

* * *

Тобиас Сарториус бесследно исчез из больницы. Боденштайн послал патрульную машину в Альтенхайн, но дома тот не появлялся. Клаудиус Терлинден уехал с женой домой. Его непосредственной вины в смерти Хартмута Сарториуса не было, это был несчастный случай, роковое стечение обстоятельств с трагическим исходом. Боденштайн посмотрел на часы. Сегодня понедельник, значит, Козима у своей матери. Вечера игры в бридж по понедельникам, эта давнишняя, многолетняя семейная традиция Роткирхов, — надежная гарантия того, что он не столкнется с ней, если по пути в комиссариат заедет домой, чтобы взять еще пару чистых вещей. Грязный и пропотевший, он мечтал о горячем душе.

Подъехав, он с облегчением увидел, что в доме темно. Горела только маленькая лампа в прихожей. Собака бурно приветствовала его радостным визгом. Боденштайн погладил ее и осмотрелся. Все было как обычно, все до боли знакомо, но он знал, что это уже не его дом. Чтобы не расчувствоваться, он сразу же решительно направился наверх в спальню. Включив свет, он испуганно вздрогнул — у окна в кресле сидела Козима. Сердце его тревожно встрепенулось.

— Чего ты тут сидишь в темноте? — спросил он, потому что ничего лучшего ему в голову не пришло.

— Хотела спокойно подумать… — Поморгав на свет лампы, она поднялась и встала за кресло, словно желая защититься от него.

129