Белоснежка должна умереть - Страница 100

100

— Правда? — с надеждой спросила она. Ее губы дрожали. — Я просто не могу без слез думать о том, что тебе больно и грустно и ты один, папа!..

— Не переживай за меня. Ты же можешь в любой момент позвонить мне или прислать эсэмэску. А сейчас тебе пора спать. И мне тоже. Завтра еще поговорим, хорошо?

Розали кивнула с несчастным видом и шмыгнула носом. Потом поцеловала его мокрыми от слез губами в щеку, еще раз обняла, села в машину и завела мотор. Он смотрел ей вслед, пока задние фонари не скрылись в лесу. Только после этого, тяжело вздохнув, он направился к дому. Сознание того, что любовь его детей останется с ним, даже если их брак развалится, принесло ему облегчение и некоторое утешение.

Суббота, 22 ноября 2008 года

Она испуганно вздрогнула. Ее сердце заколотилось. С широко открытыми глазами она стала озираться по сторонам, пытаясь хоть что-нибудь различить в темноте. Что ее разбудило? Она действительно слышала какой-то звук или это ей приснилось? Амели напряженно вглядывалась и вслушивалась в темноту. Ничего. Наверное, показалось. Тяжело вздохнув, она выпрямилась на гнилом матраце и принялась массировать окоченевшие ступни. Хоть она и внушала себе постоянно, что ее найдут, что этот кошмар когда-нибудь кончится, но где-то в глубине души она уже похоронила надежду. Кто бы ни упрятал ее в эту дыру, он явно не собирался выпускать ее отсюда живой. В первые дни ей удавалось подавлять регулярно накатывающие волны панического страха. Но в последнее время мужество все чаще изменяло ей, и она просто лежала и покорно ждала смерти. Она не раз в гневе говорила матери: «Лучше бы я умерла!» — и только теперь поняла, какая это была с ее стороны глупость и безответственность. Она давно уже горько раскаялась в том, что из упрямства и равнодушия причинила матери столько горя. Если она выйдет отсюда живой, она все, все будет делать по-другому. Лучше. Перестанет огрызаться, убегать из дома и платить матери неблагодарностью за ее заботу.

Нет, хеппи-энд должен быть! Он всегда рано или поздно наступает. Или почти всегда. Она поежилась, вспомнив множество газетных статей и телерепортажей о подобных историях, у которых не было счастливого конца. Мертвые девушки, закопанные в лесу, заколоченные в ящики, изнасилованные, замученные до смерти… Блин! Зараза! Она не хотела умирать, тем более в этой вонючей дыре, в темноте, в полном одиночестве! Смерть от голода ей пока не грозит, а вот от жажды… Воды почти не осталось, она делила ее уже на глотки.

Вдруг она опять вздрогнула. Звуки! На этот раз она не ослышалась. Шаги! Снаружи, у двери! Они быстро приближались и наконец затихли. В замке со скрежетом повернулся ключ. Амели хотела встать, но ее тело словно заскорузло за несколько дней и ночей от холода и сырости. Помещение вдруг озарилось ярким лучом света, который на несколько секунд ослепил Амели. Затем дверь опять закрылась, проскрежетал ключ в замке, и послышались удаляющиеся шаги. Разочарование впилось в нее сотнями удушающих щупалец. Даже не принесли свежей воды!

Но тут ей вдруг показалось, что она слышит чье-то дыхание. Кто это мог быть? Человек? Животное? Она почувствовала, как у нее от ужаса поднялись волосы на затылке. Страх сдавил горло с такой силой, что ей стало трудно дышать. Она прижалась к сырой стене. Наконец, взяв себя в руки, она произнесла хриплым шепотом:

— Кто здесь?

— Амели!

У нее от радостного изумления перехватило дыхание. Сердце бешено заколотилось.

— Тис?.. — прошептала она и поднялась, опираясь о стену.

В темноте было непросто сохранять равновесие, хотя она уже знала здесь каждый квадратный миллиметр. Вытянув вперед руки, она сделала два шага и вздрогнула, почувствовав чье-то теплое тело. Она услышала напряженное дыхание, схватила руку Тиса. Он не отпрянул, а тоже взял ее руку и крепко сжал.

— Боже мой, Тис!.. — Амели уже не в силах была сдерживать слезы. — Как ты здесь очутился? О Тис!.. Тис!.. Я так рада! Так рада…

Она прижалась к нему, обвила его руками и дала волю слезам. Ее ноги стали ватными. Она испытала огромное чувство облегчения — наконец-то, наконец-то она была не одна! Тис не шевелился. Потом она вдруг почувствовала, что он тоже обнял ее, осторожно и неумело. Но через несколько секунд он притянул ее к себе и прижался щекой к ее волосам. И ее страх мгновенно улетучился.

* * *

Его опять разбудил мобильный телефон. На этот раз звонила Пия, всегда неизменно встававшая с петухами. Она сообщила ему в двадцать минут седьмого, что Тис Терлинден ночью исчез из психиатрической больницы.

— Мне позвонила врач, — сказала она. — Я уже здесь, в клинике, и успела поговорить с заведующим отделением и дежурной сестрой. Она заглядывала к нему в двадцать три двадцать семь, во время последнего обхода. Он лежал в своей кровати и спал. А когда она зашла к нему в пять двенадцать, его уже не было.

— Как они это объясняют?

Боденштайну стоило немалого труда подняться с постели. Ему удалось поспать всего часа три, и теперь он чувствовал себя так, будто на нем воду возили. Не успел он заснуть, как ему позвонил Лоренц. Потом Розали. Она готова была опять сесть в машину и приехать к нему. Ему лишь с трудом удалось отговорить ее.

Он со стоном принял вертикальное положение. На этот раз он без приключений нашел выключатель у двери.

— Никак. Все обыскали, но его нигде нет. Дверь его палаты была заперта на ключ. Такое впечатление, будто он растворился в воздухе. Как, кстати, и все остальные… Черт бы их всех побрал! Просто зла не хватает!

На след Нади фон Бредо или Тобиаса Сарториуса так до сих пор и не удалось напасть, несмотря на федеральный розыск с привлечением прессы, радио и телевидения.

100